УОТЕРС О СЕЗОНЕ-2017 ДЛЯ ROLLING STONE
За два дня до выступления на фестивале Desert Trip (Калифорния) Роджер Уотерс сидит в своем закулисном трейлере и строит планы на лето 2017-го. «У меня так много идей, как все технически организовать», - говорит экс-басист Pink Floyd.
Роджер оживленно рассказывает о своем грядущем туре Roger Waters – Us + Them по Северной Америке, который начнется 26 мая в Канзасе. Это будет первая программа после The Wall Live (2010-2013), мировые гастроли которой собрали свыше 458 миллионов долларов, что привело к историческому рекорду кассовых сборов сольного исполнителя.
Тур Us + Them - совершенно новая аудиовизуальная подача длинной истории Уотерса с Pink Floyd. Также в планах музыканта премьерное исполнение песен с нового студийного сольника, над которым идет работа с продюсером Radiohead Найджелом Годричем. «На сегодняшний день мы хорошо справляемся», - резюмирует Уотерс, чью светлую седину и небритость оттеняет черная футболка, надетая под легкие джинсы. «Мы успели поработать и в Лондоне, и в Лос-Анджелесе». При этом Роджер, на время работы над альбомом поселившись в Калифорнии, планирует вернуться обратно в студию с Годричем в ноябре.
В эксклюзивном разговоре под шумный кондиционер Уотерс рассказывает о рождении новых песен, о своих сценических шоу, которыми гордится, о новом мега-боксе «Пинк Флойд» - The Early Years 1965-1972. Последний - содержит 27 дисков с 130 треками, 15 часов видео из до-«дарксайдовской» эры, включая самые первые записи группы с Сидом Барреттом. Мега-бокс выходит 11 ноября и предваряет открытие первой полномасштабной выставки, посвященной группе под названием The Pink Floyd Exhibition: Their Mortal Remains. Она открывается в лондонском Музее Виктории и Альберта 13 мая 2017 года.
Как активный защитник прав палестинцев Уотерс говорит и о последнем невероятном объединении музыкантов Pink Floyd. Это произошло 6 октября, когда Роджер Уотерс, Дэвид Гилмор и Ник Мейсон на официальной странице «Пинк Флойд» в Facebook сделали совместное заявление в поддержку «Флотилии свободы женщин Газы», осуждая их незаконное задержание и арест в международных водах. Катер «Зейтун-Олива» с 13 активистками намеревался прорвать блокаду сектора Газа, но был перехвачен израильской береговой службой.
«Этот вопрос меня глубоко волнует, - говорит Уотерс, - я заочно знал этих женщин, и одну из них - Мейрид Магуайр (лауреата Нобелевской премии мира из Северной Ирландии) - лично. И всеми ими восхищаюсь. Они пытались прорвать блокаду, и нам было известно, что их могут арестовать».
«Я был по-настоящему счастлив, когда Дэвид и Ник присоединились ко мне в этом вопросе, чтобы мы наконец-то все вместе объединились, разделяя одну позицию», - добавил Роджер.
- Какова концепция нового альбома? Там есть сюжетная линия?
- Я написал длинный, несколько извилистый кусок для радиопьесы, куда вошла приблизительно дюжина песен. Это была история старого ирландца, который сидит с ребенком, хотя поначалу вы этого как бы не знаете. Пьеса начиналась двухминутным раздраженным диалогом (хихикает), ну, мол, «наши дети и внуки все время сидят за компьютерами, бла-бла-бла…как я, блин, ненавижу это, как, блин, ненавижу!» (Our children and grandchildren, ceaselessly bent over their computers, blah, blah, blah, I fucking hate this, I fucking hate that). Вот это разочарование и положило начало.
В конце концов, вы понимаете, что герой - няня. Он пришел позаботиться о ребенке, о своей внучке. Она видит кошмары, и ее постоянный кошмар – это убийцы детей. Дед говорит ей: «Да нет, они этого не делают. Они не убили ни одного ребенка после конфликта (в Северной Ирландии)». Малышка отвечает: «Не здесь, дедушка. Там». Тогда он обещает ей пойти на поиски, чтобы найти ответ на вопрос: почему они убивают всех детей? И этот наиважнейший вопрос лежит в основе.
Так я и написал всю эту вещь, которая отчасти полет на ковре-самолете, отчасти политическая декламация, и в некоторой мере тоска и страдание. Я крутил ее Найджелу, и он сказал: «О, вот здесь мне понравилось» - о двухминутном кусочке — «и здесь». Вот так мы и работаем... А еще я влюбился, влюбился по уши. Поэтому запись и о любви тоже, о чем, собственно, всегда были все мои записи. Таким образом, альбом содержит не только размышления, почему мы убиваем детей, но еще и вопрос о том, как мы принимаем моменты любви - если такие вообще случаются в нашей жизни - позволяем ли этой любви светить на протяжении нашего существования и освещать путь другим.
- И это концепция нового тура, так?
- Тур называется «Мы и Они». Он о том, как дотянуться до кого-то, как взяться за руки и понять самые простые вещи, о которых я талдычу уже последние 40 или 50 долбанных лет. И смысл этих вещей в том, что «Строительство стен – не ответ». Сейчас это особенно актуально, когда у нас есть безумец, который не говорит ни о чем другом, как только о национальной исключительности – все идет в ход, чтобы уничтожить то живое, каким мы его знаем.
- Как ты интегрируешь старый материал Флойд в эту новую тему?
- Пока не определюсь с театрализацией, не могу ответить на этот вопрос. Театрализация очень важна. Как сделать шоу успешным, развлекательным, но, в то же время, философски интересным без нравоучений и диктаторства? Именно таким шоу была «Стена». Но я уже старше на целых сорок лет. Сейчас меня интересует другие вещи для высказывания. Меня уже не интересует разговор о моем детстве или жене, бросающей меня. Но я чувствую, что мне все еще есть о чем сказать.
В этом шоу, которое мы сейчас играем (Desert Trip) я в конце произнесу речь, которая расстроит какое-то количество человек (о Палестине), но зато может стимулировать других людей не занимать выжидательную позицию, не сохранять нейтралитет. Я вот не могу. После этого я спою Vera и Bring the Boys Back Home из «Стены», перед тем как мы уйдем на большой финал с Comfortably Numb. И это буду я – человек с акустической гитарой, поющий вещи, которые что-то для меня значат.
- А что останется от оригинальной радиопьесы на новом альбоме?
- О, она полностью выброшена. Радиопьеса как таковая будет, я сделаю ее, потому что люблю нечто подобное. Но это уже отдельная тема, выходящая за рамки того, что мы делаем сейчас. Найджел действительно очень хорош. Он мне сказал: «Люди всегда стремятся делать длинные альбомы. Насколько длинной была пластинка Dark Side Of The Moon?» Я ответил, что 38 минут. Но сейчас нет никаких ограничений по длине, потому что никто за нее не заплатит. Старые правила не работают. Я так сопереживаю молодым музыкантам, поскольку знаю, что вся твоя работа будет украдена, и никто не захочет платить.
Но в то же время это означает, теперь ты можешь говорить все, что хочешь. Хотя я в любом случае всегда говорил то, что хочу.
- Как ты встретил Найджела?
- Он пришел, чтобы сделать звук для киноверсии Roger Waters: The Wall. Занимался микшированием. Он отлично справился и по-настоящему мне понравился. Мы начали говорить о том, чтобы сделать что-то еще.
- Тебе понравились записи, которые он делал с Radiohead?
- Я не слушаю альбомов других людей, поэтому я ничего не слышал. Не люблю, когда мне мешают, пока я работаю. Если я слышу "Look out, mama, there's a white boat comin' up the river," то сразу думаю о Ниле (Янге и его Powderfinger). То же самое с песнями Дилана.
- Ты строил Стену в своем прошлом туре по всему миру более двух лет. Ты собираешься выйти за рамки чего-то подобного или остаться в них? Как ты вообще будешь решать проблему зрелищности, когда зашел так далеко и так давно?
- Вам придется забыть о The Wall, потому что ничего сложнее и грандиознее не сделать... Конечно, шоу-зрелищность - это интересно, тем более я уже имею право сказать, что сам ее изобрел. Во флойдовских турах Wish You Were Here и Animals много чего было придумано в этом отношении. А потом была «Стена». После этого уже все стали делать шоу-зрелище.
- А ты не задумывался над тем, что если дать аудитории слишком хорошее шоу, то основная «соль» того, о чем ты хочешь сказать, утрачивается?
- Нет, никогда. Конечно же, когда я всем этим управляю, там нет ничего беспричинного, необоснованного. И все это точно направлено, важно для рассказа, непосредственно адресовано к конкретному чувству аудитории.
- Насколько ты был вовлечен в работу над новым бокс-сетом Pink Floyd?
- Работа над ним шла последние пару лет и была приурочена к выставке в музее Виктории и Альберта. Потребовалось определенное количество убеждения, чтобы заставить некоторых мальчиков принять их останки (усмехается). Я не сильно интересовался этим бокс-сетом за исключением того момента, когда они все приехали ко мне несколько месяцев назад и спросили: «Как, блин, мы собираемся обозвать это дерьмо?» И я придумал все эти словечки с окончанием на –ation – "Germin/ation," («Эмбрион/изация»), "Dramatis/ation" («Персонифик/ация», или «Действиа/лизация»). Мне нравится первое название из подборки 1965-1967 годов - "Cambridge St/ation." («Кэмбридж Ст/анция»)
Там еще есть бонус BBC-сессии и редкие записи саундтреков под названием Continu/ation ("Континуанизация" или "Cистематизация"). Так вот это название - не моя идея. Я предлагал Petrific/ation (досл. "окаменелость", "оцепенение"), Masturb/ation ("Мастурб/ация") или что-то еще. А Continu/ation — это убожество. Но как бы то ни было, это уже не имеет ничего общего со мной нынешним. Бокс-сет ведь не для меня, а для тех, кто проявляет интерес. Если людям это нужно, не имею ничего против. Круто!
- Как произошло ваше объединение с Дэвидом и Ником в соцсетях после ареста «Флотилии»?
- Два дня назад я отправил им письма по e-mail и написал: «Давайте, пора!» Они просто переслали мне ответ со словами: «Я не против». У нас уже был подобного рода разговор на тему «Должны ли мы в этом объединиться?» Но если начнешь читать всех этих троллей на Фейсбуке…
- Ты задаешься вопросом, настолько же аудитория Pink Floyd или та, что будет на Desert Trip, политически свободная и идейная, какой она могла быть лет 40-50 назад?
- Наверное, не настолько. Вполне понятно, что это не так. К сожалению, исключительность Трампа, вся его расистская риторика скармливаются электорату, чувствующему себя побежденным. Но это же не чужеземец, который тебя победил. Это тот самый один процент, который владеет всем.
Перевод Ларисы Гусевой (Лариса Гусева)
